Только усевшись, он вспомнил, что оставил Лейрию у дверей, не отдав соответствующих распоряжений. Он повернул голову в ее сторону и увидел каменное лицо. Тогда он послал к ней слугу с распоряжением присоединиться к другим охранникам, устроившимся в буфетной. Но когда слуга подошел к ней с посланием, Лейрия яростно помотала головой, что-то прошипела в ответ и ураганом выскочила из помещения.

Когда же слуга вернулся, Сафар не удивился, услыхав переданные слова:

— Прошу вас поблагодарить лорда, но я подожду его в экипаже.

Скверно.

Затем он услышал смех Нерисы — естественный, такой земной смех, вырвавшийся из-под маски, — и полностью забыл о Лейрии.

Дождь хотя и заставил начаться банкет позже, но он же и прервал его раньше. Гости устремились к выходу, говоря, что все было очень мило, но леди должна понять, что в такую непогоду надо побыстрее оказаться дома.

Нериса вежливо в ответ бормотала слова прощания, не сводя при этом глаз с Сафара, застрявшего в отдаленном уголке у веранды. У нее было такое ощущение, что все прошедшие годы сжались всего лишь до нескольких дней. Все старые чувства обновились и стремительным потоком разрушили ее выношенную годами решимость.

Она обзывала себя дурой, полагая, что все эти глупые эмоции взорвались под впечатлением встречи. И пусть даже она сохранила нежные чувства к Сафару, но он вряд ли разделяет эти чувства. Он всего лишь проявлял доброту к беспризорной бродяжке. А доброта — не то же самое, что любовь.

Ей вновь удалось взять себя в руки, и, когда удалился последний гость, она пошла к Сафару походкой такой небрежной и легкой, какой и подобает выступать леди навстречу старому доброму другу.

Когда же она подошла к нему, он вскочил на ноги со словами:

— Нериса, ей-богу, я думал, что ты погибла!

И она рухнула к нему в объятия.

Лейрия, нахохлившись в экипаже, пристально вглядывалась сквозь щель в окно. Даже в этом ливне она различала знакомую фигуру Сафара, расхаживающую на фоне широких стеклянных дверей веранды.

Затем она увидела, как к нему приближается другая фигура, изящная, женская. Сверкнула молния, на мгновение ослепив Лейрию. Когда же зрение к ней вернулось, она увидела, как Сафар и хозяйка дома обнимаются.

Последние следы милосердного заклинания Мефидии о забывчивости исчезли, когда Нериса оказалась в его объятиях.

— Нериса, моя маленькая Нериса, — бормотал Сафар. Он целовал ее волосы, щеки, слезы, текущие из глаз, и так крепко прижимал ее к себе, словно боялся, что она вот-вот превратится в призрак и ускользнет прочь.

Затем их губы встретились, и объятия стали совсем другими. Это произошло так внезапно, что не было времени ни на вопросы, ни даже на удивление.

Нериса ластилась к нему, всхлипывала и шепотом произносила его имя. Она оказалась во сне, в старом добром сне, а Сафар, прижимая к груди, целовал ее и бормотал нежные слова. Но вот сон превратился в явь, она ощутила, что он прижался к ней, и она вскрикнула от радости, открываясь ему навстречу.

Она открыла глаза и увидела отражающееся в стекле окна веранды потрясенное лицо мажордома. Но ей было наплевать, и она лишь взмахнула рукой, отгоняя прислугу, в то время как Сафар подхватил ее на руки.

— Да, да, прошу тебя, да, — шептала она, показывая ему дорогу в апартаменты.

А затем они оказались в большой мягкой постели, яростно срывая одежду друг с друга.

— Сбежав из Валарии, — сказала Нериса попозже, — я устроилась в какой-то караван пареньком-прислугой.

Она улыбнулась воспоминанию, удобнее устраиваясь в объятиях Сафара.

— Мне всегда хорошо удавалась роль мальчишки.

Сафар нежно погладил ее грудь.

— Сейчас бы тебе это так легко не удалось, — сказал он.

Нериса хихикнула.

— И в самом деле, такая проблема возникла довольно скоро, — сказала она. — Я внезапно округлилась, став как старая нянюшка. И в один прекрасный день я не смогла натянуть бриджи на бедра. Затем затрещала по швам рубаха. Пришлось ходить ссутулившись в одежде посвободнее.

— Неужели никто ничего не заподозрил? — спросил Сафар.

Она покачала головой:

— Никто. Правда, несколько раз я замечала на себе странные взгляды, но не более.

— Однако между мальчиком из каравана и богатой леди Фатина лежит огромная пропасть, — сказал Сафар.

— Еще бы, — ответила Нериса. — Хотя в то время мне так не казалось. У меня были деньги. То золото, что ты дал мне. Я вложила часть его в караванные товары, получила неплохую прибыль, вложила больше.

Нериса рассмеялась.

— В общем, я обнаружила в себе талант к торговле. Все эти годы мне здорово помогал живущий во мне маленький воришка, я заключала выгодные сделки и приобретала хорошие товары. Спустя некоторое время я скопила столько, что смогла стать младшим компаньоном одного богатого хозяина каравана.

— Случайно не лорда Фатина? — спросил Сафар.

Нериса скривилась.

— Это верно, что его звали Фатина, — сказала она. — Вот только лордом он не был. Всего лишь купцом. Старым, толстым и добрым. По крайней мере, я считала его добрым. Он относился ко мне как к сыну.

Она вновь рассмеялась.

— Как выяснилось, он имел слабость к хорошеньким мальчикам.

Сафар заерзал:

— Ты хочешь сказать, он?..

— Он… ничего, — сказала Нериса. — Фатина был почтенным старым человеком. Он считал неприличным пользоваться своей слабостью. Я так и не узнала, что он чувствовал по отношению ко мне… или к тому мальчику, за которого он меня принимал… пока он не оказался на смертном ложе. И тут он признался во всем. Клялся, что любил меня. И все завещал мне. Вот так я вновь превратилась в женщину… и его вдову. Иначе завещание не имело бы силы, Никто бы не поверил, что он оставил все свое состояние какому-то мальчишке. Так я придумала наш брак. И для того, чтобы оформить необходимые документы, заплатила определенные суммы определенным людям. Ни у кого и вопроса не возникло, почему старик обалдел настолько, что все завешал какой-то алчной бабенке. Но тем не менее пошли слухи, что я убила его. Особенно после того, как я устроила так, что он превратился в дворянина.

— И никто в этом не усомнился? — спросил Сафар.

Нериса оперлась на локоть и усмехнулась. Глядя на нее, Сафар ощутил, как в сердце его зашевелилась любовь, а не только младшая сестра этого чувства — нежность.

— Можно играть и роль короля, — сказала она, — если играешь ее хорошо. Особенно, когда при этом у тебя есть еще и деньги. Кроме того, в Эсмире царил такой хаос, что все встало с ног на голову. Я воспользовалась этим хаосом, направляя караваны туда, куда больше никто не отваживался. И в общем, на трудностях одних, должна признаться, я делала деньги. Но ведь я доставляла им то, в чем они нуждались, и скупала у них то, что им больше не требовалось. И утешала себя мыслью, что я сама дитя несчастья. А потому имею кое-какие права.

— Я тоже так думаю, — сказал Сафар. — Некогда, правда, я утверждал обратное. — Он улыбнулся воспоминанию. — Но в этом мире слишком много страшных воров, воров, которые похищают мечты. Которые ломают тебя. Воров, которые готовы убить все, что ты любишь, при этом требуя, чтобы ты присутствовал при процессе убийства. А потом воруют сердце из твоего тела, чтобы изготовить какое-нибудь магическое снадобье.

Нериса обхватила его и руками и ногами, пытаясь своим мягким телом защитить его от всех обрушившихся на него испытаний и мук.

Она была Нерисой, воровкой из Валарии, и не собиралась позволять обижать кому бы то ни было человека, которого она любила.

Позже она отвела его в детскую, познакомиться с Палимаком. Ребенок проснулся, щуря сонные глазки на свет свечи.